— О боже!

— Эмили!

Алехандро позвал ее по имени. Она повернулась к нему лицом. Одной рукой он гладил ее, другой придерживал себя, чтобы не сделать ей больно. Это самое восхитительное, что с ней когда-либо происходило.

Они смотрели друг на друга, когда он, задыхаясь, вошел в нее, преодолев сопротивление. Эмили всхлипнула, застонала от боли и желания, прижалась к его спине, ощущая шелковистую кожу и упругие мышцы. Глаза закрывались. Она пыталась привыкнуть к ощущению внутри себя.

— О, Алехандро!

Он двигался медленными толчками, от которых у нее на глазах выступили слезы, она прикусила губу, выгибаясь от новых ощущений, не зная, как двигаться.

Словом, она уступила ему.

Он закинул себе на плечо ее ногу, потом другую. Эмили вскрикнула, когда Алехандро вошел глубже, словно ее проглотил кто-то.

— Там. — Она просто знала, что хотела именно этого.

Он двигался глубже и быстрее, она поняла, насколько он контролировал себя, только когда немного расслабилась.

Движения ускорялись.

— Ах! — Слово вырвалось само собой.

Эмили не смогла бы выкрикнуть его имя, даже если бы попыталась, слишком уж была напряжена челюсть. Она извивалась, но не двигалась. Он придавил ее своим весом. Она поддалась удовольствию, отдалась ему. Внезапно Алехандро вскрикнул, замер и глубоко вошел в нее. Удивительные ощущения! Она снова вскрикнула. Не от боли или сожаления, а от облегчения, которое он ей дал.

— Все в порядке.

Она игнорировала слезы, хотя любая эмоция ощущалась так, словно из нее высосали все силы.

— Эй. — Он подхватил ее на руки и отнес к себе в постель.

Теперь это ее не пугало.

Глава 9

Эмили влюблялась.

Но точно не в Алехандро.

Она не могла себе позволить это. Они договаривались об обратном. Пришлось убедить себя в том, что ее привлекает город и его окрестности.

Она влюблялась в еду и оживленную атмосферу, спонтанное пение и танцы, которые раздавались не только в penas [10] ,но и когда люди просто шли по улице. В том числе в уроки танцев.

— Альфохар, — твердила Ева. — Расслабься, раскрепостись.

Ева постоянно призывала улыбаться или злиться. Убеждала быть сексуальной. Она похлопывала себя по подбородку, и Эмили поднимала голову выше. Иногда Ева быстро очерчивала полукруг возле собственных губ, заставляя Эмили улыбнуться.

— Выше нос! И улыбнись. Покажи, что чувствуешь. Ты же счастлива, да?

— Да!

Две недели с Алехандро, и вот она счастлива, как никогда, чувствует себя обожаемой, желанной. И да, счастливой.

— Тогда покажи это, — настаивала Ева. — У нас всего две недели.

Улыбка дрогнула, но Эмили быстро вернула ее, решив не нарушать своей части сделки. Курортный роман — вот чего она хотела.

«Расстаться не трудно», — говаривал Алехандро. И она с уверенностью отвечала, что короткие отношения — не проблема.

— Ты уверена в себе? — спросила Ева.

— Да. — Голос Эмили дрогнул.

— Эмили? — Ева похлопала рукой по подбородку, чтобы Эмили подняла свой еще выше. — Так-то лучше. Ты ведь уверена в себе, да?

— Да. — Эмили чуть выше вздернула подбородок, почувствовав себя увереннее.

Фламенко очень выразительный танец. Он помог Эмили высвободить эмоции, исследовать собственные чувства.

Той ночью, лежа в постели, Эмили наконец решилась.

— Можно спросить? Не подумай, что я навязчивая. Просто любопытно. Почему ты не хочешь отношений?

— Я не хочу полагаться на кого-то одного. — Он задумался. — Вряд ли можно по-настоящему положиться на другого человека. Ну, посмотри на себя и твоего жениха.

— Мы никогда не любили друг друга. — С Алехандро Эмили наконец-то могла быть честной. — Теперь я это знаю. Гордон никогда меня не любил.

— А ты его?

Вопрос прозвучал легко, однако Эмили погрузилась в самоанализ.

— Нет. Я, конечно, не сразу это поняла, но, оглядываясь назад, думаю, что была поглощена заботой об отце, мечтала о выходных и наших ночных прогулках. Думала, что люблю Гордона, ведь он оказался рядом после смерти отца. Но нет, не любила.

— И все равно оставалась?

— Да. — Неужели она установила планку счастья так низко? — Это слабость, но после смерти родителей я чувствовала себя потерянной. А он был так добр ко мне.

— Я не осуждаю и могу понять, почему люди выбирают более безопасный вариант. Это намного лучше, чем американские горки, как у моих родителей. Как можно любить кого-то, кто не причиняет тебе ничего, кроме боли?

— Ты имеешь в виду твоих родителей?

— Я возвращался из школы или еще откуда-нибудь, а они скандалили. Отец кричал. Мама бросала одежду в чемодан. Себастьян злился. Кармен плакала. — Алехандро с отвращением сморщил нос. — Я сто лет об этом не думал.

— Что ты чувствовал?

— Я хотел поехать в тур с мамой. — Он натянуто улыбнулся. — Она сказала: «В следующий раз, Алехандро». И добавила: «Не реви».

— Правда?

— Нет. Я не хотел подливать масло в огонь. И без того было слишком много драмы и эмоций. Я никогда этого не хотел. Помню, как призывал отца остановиться, позволить ей уйти без скандала. Неудивительно, что ей не захотелось возвращаться.

Их ночи были интимными и сексуальными. Зато дни — правильными и осмотрительными. Подвиг для Алехандро, хотя дался ему гораздо легче.

Сердце Эмили просто подпрыгивало всякий раз, когда она видела его, требовалась сдержанность, чтобы неопределенно помахать ему, если их пути пересекались. Она все время задавалась вопросом, уж не включена ли камера, когда он смотрит на ее яркую улыбку на экране компьютера. Его лицо стало бесстрастным, когда на экране возник Себастьян.

— Эмиль, — сказал он.

— Эмили, — нервно поправила она и ослепительно улыбнулась. Несколько фальшиво, да.

— Мы ознакомились с новым сайтом. — Себастьян не понял, что она улыбалась его младшему брату.

Похоже, они одобрили ее работу.

— Сегодня днем во внутреннем дворе будет фотосессия? — поинтересовался Алехандро.

Эмили поняла, что он немного ей подсказывает.

— Да. Все фото внутреннего двора, которые сейчас висят на сайте, являются наполнением. Думаю, так продукт станет более заметным. Кроме того, фото виноградников сменяются интерьерами ресторана. В идеале, я бы хотела сделать пару ваших снимков.

— Их и так предостаточно.

Себастьян говорил полезные вещи. Возможно, поджимало время. Тем не менее она надеялась получить архивные фотографии. Однако достучаться до других членов семьи, кроме Алехандро, задача не из легких.

— Вообще-то ты можешь поговорить с менеджером «Таберны», у него есть какие-то старые снимки, которые мы хотели использовать для прошлогоднего летнего фестиваля.

— Поговорю. Я надеялась поговорить с Кармен о некоторых ее снимках с танцующими лошадьми.

— Алехандро должен был позаботиться об этом.

Но не сделал этого. Несмотря на пару приглашений посетить Кармен, встреча так и не состоялась. Теперь Алехандро рассказал, почему.

— Кармен сейчас не очень хочет с кем-то общаться.

Себастьян закатил глаза:

— Понимаю. Однако напомни ей, что новый сайт заработает уже через десять дней.

— Конечно. — Алехандро обратился к Эмили. — Что-то еще?

— Это были основные вопросы.

— Можно попросить тебя выйти? Я хотел бы поговорить с Себастьяном. Спасибо, что присоединились к нам.

Слишком уж резко! Алехандро это понимал. Просто не хотел, чтобы брат догадался, что между ними что-то есть. По той же причине не хотел знакомить Эмили с Кармен.

Между ним и сестрой возникло необъяснимое напряжение.

Она зажгла в нем огонь.

Первой же ночью в «Таберне». Они успели привлечь к себе внимание, когда пили херес и проводили дегустацию. Он делал это уже много раз, но не думал, что может привлечь внимание таким образом. Тем не менее, люди это замечали. Например, когда он вмешался в диалог Эмили и Фернандо. Теперь он пытался избежать хересских сплетен, оградить Эмили от драмы, которая разразится, если все узнают, что они видятся.